Старая школьная фотография времен войны. На общем снимке в третьем ряду в центре — десятиклассник Юра Кундиев, эвакуированный с мамой с Украины в затерявшийся в приволжских степях поселок Шиханы.
Эта школа собрала прекрасных учителей, также эвакуированных в Саратовскую область, — из Москвы и Ленинграда. Запас знаний, полученных здесь, позволил Юре Кундиеву сдать в 1944 г. экстерном экзамены за девятый класс и поступить в МВТУ им. Баумана — главный технический вуз СССР.
Так начинается новый документальный фильм «Путь к вершине» — о жизни и труде академика НАН и НАМН Украины, члена-корреспондента РАМН Юрия Ильича Кундиева. Режиссер ленты и автор сценария — Александр Муратов, оператор — Владимир Чирко, консультант — профессор Игорь Тарабан; в фильме также принял участие член-корреспондент НАН, академик НАМН Украины Исаак Михайлович Трахтенберг.
Казалось бы, невозможно вместить в сорок четыре экранные минуты вехи долгого жизненного пути выдающегося украинского гигиениста, эксперта ВОЗ и МОТ. Однако режиссер сумел отобразить многое в немногом — фильм представляет собой цикл интервью с ученым-подвижником в Институте медицины труда НАМНУ (Киев, Саксаганского, 75), который Юрий Кундиев возглавляет уже более пятидесяти лет.
…В Москве в условиях напряженной учебы и скудного питания у 18-летнего первокурсника Кундиева развивается туберкулез. Ему удается перевестись в Киев. Здесь мама Юры, прачка военного противотуберкулезного санатория в Святошине, уговаривает начальство здравницы принять сына на лечение. Через три месяца благодаря совсем недавно открытым антибиотикам болезнь отступает.
«Обаяние и профессионализм моих спасителей, — вспоминает Юрий Ильич, — побудили меня отказаться от инженерного поприща. Так в 1945 г. я поступил в Киевский мединститут, на санитарно-гигиенический факультет (там точные науки имели более выраженные акценты)».
С дипломом молодой специалист сразу же получил и направление в аспирантуру в структуре НИИ гигиены труда и профзаболеваний. Но тут случилась заминка: «Шла неделя за неделей, а я все находился как бы в подвешенном состоянии, рассказывает Юрий Ильич. — Меня пригласил руководитель института Гайк Хачатурович Шахбазян и сказал, что я не совсем правильно написал автобиографию: указал, что отец репрессирован, но совсем не упомянул о старшем брате — фронтовике, отмеченном боевыми наградами.
"По совету Шахбазяна я переписал заявление — и снова потянулись недели ожидания… И вдруг меня зачисляют! Оказалось, что положительное решение принял министр здравоохранения УССР (совершенно не знавший меня в этот период) Лев Иванович Медведь. Не побоялся в сложной обстановке вездесущей бдительности взять на себя политическую ответственность».
В свое время отец Юрия Кундиева — Илья Игнатьевич — был переведен по службе с Кировоградщины в Киев. В 1936 г. его репрессировали.
В середине 1950-х Юрию Ильичу удалось получить две справки. В первой извещалось, что И. И. Кундиев умер в 1942 г. от воспаления легких. Вторая, из самых недр архивов госбезопасности, открыла горькую истину: отец был осужден к расстрелу, и в тот же день приговор привели в исполнение.
«Он похоронен в Хабаровском крае, в братской могиле, — говорит Юрий Ильич. — Я ездил туда, привез горсть земли и на Байковом кладбище поставил памятник…»
«В 1939 г., — вспоминает академик, — я, ученик четвертого класса, написал письмо Сталину. Поздравил вождя с шестидесятилетием, поблагодарил за заботу о детях и попросил исправить несправедливость в отношении моего отца, честного, преданного советской власти человека. К слову, мама после его ареста неоднократно предоставляла в прокуратуру документы, блестяще характеризовавшие его, — однако тщетно.
Примерно через два месяца после того, как я опустил конверт с письмом в почтовый ящик, маму и меня вызвали в НКВД.
Управление по Киевской области находилось на бывшей улице Розы Люксембург, на углу с нынешней улицей Орлика. Там некий военный сказал нам, что Илья Кундиев за контрреволюционную деятельность осужден на 15 лет строгого режима без права переписки. «Но сын за отца не отвечает», — повторил он с неким оттенком прощения знаменитую сталинскую фразу. Иди, мол, учись.
Возвращаясь домой, мы с мамой все прикидывали, когда же завершатся эти пятнадцать лет и отец вернется к нам. Тогда мы еще не знали, что на самом деле эта формулировка означала высшую меру…»
В начале 1950-х слишком вольнодумный Лев Медведь был переведен с поста министра на должность директора Института гигиены труда.
«Лев Иванович с особым интересом стал присматриваться ко мне, — продолжает Юрий Ильич. — Он ведь помнил о своей резолюции в отношении недавнего студента Кундиева. Избрал для меня диссертационную тему — об индивидуальных средствах защиты в сельском хозяйстве в условиях использования ядохимикатов. Через два с половиной года я защитил диссертацию. И в мои тридцать два Лев Медведь назначил меня своим заместителем по науке».
Вскоре академик АМН СССР Лев Медведь создает в Киеве уникальный центр союзного подчинения — НИИ гигиены пестицидов, полимеров и пластических масс (теперь носящий его имя). В него вливаются многие сотрудники Института гигиены труда.
«Вне этого дивизиона исследователей, приглашенных в новое учреждение, остаюсь только я да еще несколько ветеранов НИИ гигиены труда, — делится Юрий Ильич. — Спрашиваю учителя с некоторой обидой: почему я обойден? Ведь мои разработки отвечают самым новым тематикам… «Ты поведешь Институт гигиены труда, с которым я намерен теснейшим образом сотрудничать», — раскрывает Лев Медведь свой стратегический план. Так я очутился у нынешнего научного горнила».
Юрий Кундиев считает, что научной молодежи становится все больше, Катерина ЛАЩИКОВА
Снова на экране старые фотографии… На одной — совсем еще молодые Юрий Кундиев и Борис Патон. С этим снимком связана особая история.
«Однажды мне позвонил Борис Евгеньевич, попросив встретиться по поводу обоюдно интересующих нас проблем, — вспоминает Юрий Кундиев. — Его беспокоил рост заболеваемости раком легких в одном из уральских городов.
Там на танковом заводе боевые машины оснащались непробиваемой броней методом сварного патоновского шва. Видимо, предположил Борис Патон, неожиданная онкоэкспансия была каким-то образом связана с составляющими электродов, применяемых для сварки стальных листов. А это в сущности проблема общесоюзного масштаба.
Токсичность и мутагенность электродов, как мы выяснили, обуславливалась высоким содержанием марганца. В Институте электросварки имени Е. О. Патона были созданы электроды с низким содержанием этого элемента. Последовали, конечно же, новые исследования в Институте медицины труда — и экспериментальные, и клинические. В их ходе было доказано: применение новых электродов на порядок снизило по СССР статистику случаев марганцевого паркинсонизма у электросварщиков».
Из прошлого прогулка по Институту медицины труда приводит нас в современность, к проблемам сегодняшнего дня. Дело в том, что институт традиционно занимается купированием психофизиологических эксцессов у работников служб, связанных с высоким нервно-эмоциональным напряжением, — например у операторов энергетических объектов, авиадиспетчеров, летчиков. Сегодня здесь помогают участникам АТО.
В клинике профзаболеваний для них выделено 40 коек. Психологическую реабилитацию воинам обеспечивают высококлассные кадры и современнейшее физиотерапевтическое оборудование. Результаты весьма обнадеживающие.
«Этот фильм — по сути мое обращение к научной молодежи. Ее, к счастью, становится все больше», — подчеркивает академик Юрий Кундиев.
И напоминает всем нам:
«Любите друг друга!»
Газета "2000", №3 (756)
Юрій Віленський – кандидат медичних наук, журналіст
21.01.2016 р.
ФОТО НАДАНІ АВТОРОМ
Більше фото та оригінал статті за посиланням: http://www.2000.ua/v-nomere/aspekty/nauka/polveka-v-medicine-truda.htm
