Открываю энциклопедию. Читаю: «Андрій Михайлович Сердюк (народився 24 грудня 1938, Дніпропетровськ). Президент Національної академії медичних наук України (з 2011), директор ДУ «Інститут гігієни та медичної екології ім. О. М. Марзєєва НАМН України». Науковець в галузі медичної екології, гігієни, соціальної медицини, академік Національної академії медичних наук України (2007), доктор медичних наук (1981), професор (1994). Заслужений діяч науки і техніки України (1998), лауреат Державної премії України в галузі науки і техніки (2004), почесний член Академії медичних наук Польщі (1999), дійсний член Міжнародної медичної академії ім. А. Швейцера (1999).
Автор понад 440 наукових робіт, в тому числі 4 підручників, 33 монографій. Має 4 авторські свідоцтва. Підготував 19 докторів і 10 кандидатів наук.
Нагороди і відзнаки: ордени Князя Ярослава Мудрого V ст., «Знак Пошани», «За заслуги» III ст.; Міжнародна золота зірка за заслуги в медицині (Польща); Почесний громадянин міст Марганець та Верхньодніпровськ Дніпропетровської» и пр.
Читаю и удивляюсь: неужели это тот самый человек, с кем я близко знаком (не могу взять на себя смелость сказать «дружу») уже более 25 лет. Более четверти века!
Меня, тогда еще доцента кафедры иностранных языков, познакомил с молодым (ему не было и 50) доктором медицинских наук Андреем Сердюком замечательный поэт Владимир Гоцуленко, с которым я дружил и дружу.
Ученого Сердюка и поэта Гоцуленко сблизило увлечение искусством — живописью, литературой. И не только.
Я как-то быстро вошел в их круг общения и интересов. Мне кажется, что Андрея Михайловича заинтересовало мое знание китайского языка. Он не раз просил перевести на китайский то или иное выражение и пытался шутя повторить сказанное мною. В то время отношения между нашей страной и Китаем были далеко не идеальные, и все, связанное с Поднебесной, было овеяно некоторой загадкой, казалось чем-то выходящим за грань привычного.
А Сердюк, как я понял позднее, всегда стремился заглянуть за эту грань.
Мало кто знает, например, что именно Андрей Михайлович поддержал Анатолия Кашпировского в его первых шагах к всесоюзной славе, помог ему обустроиться в Киеве, что в те годы было непросто. Именно Андрей Сердюк познакомил меня со многими необычными фигурами того смутного времени, ну и, конечно же, он часто знакомил меня с теми людьми, кто был по-настоящему с ним близок, чьи человеческие качества он ценил. Он всегда «делился друзьями» с друзьями.
Но, безусловно, для меня самым интересным человеком был он сам: подкупала в первую очередь широта его мышления и принципиальность его жизненной позиции, о чем бы ни шла речь
.
Наши продолжительные беседы порой переходили в интервью о проблемах здравоохранения в Украине, которые затем составили книгу, которую мы назвали «Один шанс из одного». Она была издана в 1991 г. Книга поступила в национальные библиотеки десятков зарубежных стран и университетские библиотеки. Поэтому в канун юбилея моего старшего товарища я просто приведу здесь ряд его явно не устаревших суждений. Может, они напомнят Андрею Михайловичу, как за чашкой кофе, которым нас баловала несравненная Элиза Петровна, мы спорили о проблемах здравоохранения как раз тогда, когда сама система советской медицины начинала уходить в прошлое, вместе с государством, в котором она была создана.
О доверии к врачу и медицине:
«…медицина и здравоохранение все больше теряют притягательность. Кроме того, в наших социальных приоритетах они с каждым годом все более и более как бы отодвигаются на второй план. При воспоминании об услугах медицины у людей появляются скорее отрицательные, нежели положительные эмоции. И если в те времена, когда я заканчивал институт, имя врача, его профессия хотя и не окутывались ореолом какой-то таинственности, но всегда назывались с благодарностью, любовью, как и фамилия человека, к которому шли за помощью, то сегодня о медицине чаще говорят наоборот — с грустью, даже с пренебрежением.
Что это, кризис доверия? Да, но есть тут и другое. Например, всплеск веры в различных «чудотворцев», часто не медицинских профессий… «Почему же тогда больные обращаются к ним?» — спросите вы. Да потому что, не получив конкретной помощи в государственном учреждении, больной в отчаянии готов искать любую отдушину. И часто находит ее в том, кто ему вовсе не помогает, а лишь сострадает, кто разделит с ним его горе.
Таким образом, элементарный гуманизм непрофессионала или полупрофессионала дороже душевной черствости, с которой не так уж редко больные сталкиваются в наших поликлиниках и больницах».
О догматизме в медицине:
«Всегда есть конкретные авторы зла… догматики пытаются утвердить свое собственное понимание медицины, методов и средств лечения больных. Это естественно и логично, ибо догматизм, по сути, та же диктатура в науке, желание власти через придание ей бесспорного характера. Это — еще одна грань сталинизма как системы мировоззрения. Тем более, я считаю, можно и нужно назвать конкретные фамилии тех, кто в последние десятилетия таким образом руководил здравоохранением.
Тот же Б. В. Петровский, например, был прекрасным хирургом и великолепным ученым. Впервые в СССР применивший протезы клапанов сердца, разработавший и внедривший методы пересадки почек, он вместе с тем был плохим организатором. Именно в бытность его министром здравоохранения прослеживалось полное отрицание любой — народной, альтернативной — медицины».
Об эстафете поколений:
«…мне очень импонирует одна мысль, высказанная Николаем Михайловичем Амосовым. Может быть, она кому-то покажется чрезмерно революционной, но она имеет право на жизнь. Он говорил об очевидном снижении уровня профессионализма наших руководителей. А виноват в этом подбор кадров по принципу: тот, кого я «подбираю», не должен никоим образом быть выше меня. Этот принцип постепенно рождает ту лавину, которая, спускаясь вниз, подбирает посредственных. Посмотрите, мы ведь уже забыли о всплесках талантливых сил в медицине в последние годы: ни Нобелевских премий, ни Ленинских. Это теперь редкость.
А вспомните уровень руководства в наших научно-исследовательских институтах. Мы сегодня не можем подобрать директора, потому что огромен разрыв во временном аспекте между теми, кто сидит наверху, кто должен завтра передать свою ношу молодой поросли, и самой этой «порослью».
Старики часто бывают эгоистичны по своей натуре, а мы создали условия, чтобы этот эгоизм проявился сполна. Мне неоднократно приходилось беседовать с директорами медицинских институтов, академиками. «Кто же придет вам на смену?» — спрашивал я их. «О, у меня десятки учеников»,— отвечал каждый. Но ни одного ученика с ними рядом.
Ученики эти растыканы куда угодно, причем растыканы так умело, что их никогда уже не вытащишь туда, куда необходимо, на какое-либо конкретное место. Ведь существует множество препятствий жилищного, семейного, морального плана, обязанностей, которые возникают там, где молодые специалисты уже начали трудиться, и многие другие, пятые, десятые проблемы встают непреодолимой преградой. И тот, кто подавал когда-то надежды, не получив поддержки в осуществлении этих надежд, постепенно превращается в рядового врача, я бы даже сказал, обывателя медицинской науки».
Почти все сказанное тогда Андреем Сердюком насколько свежо, будто прозвучало только вчера. По-прежнему актуально и то, что говорил Андрей Михайлович о конкретных проблемах здравоохранения и экологии в Украине:
«…13—14 процентов сельхозпродукции в нашей республике загрязнены нитратами свыше нормы. Органы санэпидслужбы все чаще обнаруживают ядохимикаты в овощах, фруктах, молоке.
Хотя в этом ничего странного нет, ведь в отчетах агропрома показателей о химической чистоте продукции вовсе нет! А они должны быть одними из основных контрольных цифр, ибо от чистоты продуктов во многом зависит здоровье людей.
В условиях сельскохозяйственного производства токсическое влияние на сердечно-сосудистую систему оказывает загрязненность воздуха химическими (пестициды, гербициды) и органическими веществами; отрицательно также влияние шумов и вибрации, возникающих в связи с индустриализацией агропромышленного комплекса.
…распространенность артериальной гипертонии среди работников сельского хозяйства составляет 16,7%, ишемической болезни сердца — 7%. Механизаторы, животноводы и полеводы наиболее подвержены угрозе заболевания ишемической болезнью сердца. Среди страдающих этой болезнью артериальная гипертония констатирована у 37,1% полеводов, у 29% животноводов, у 27,4% механизаторов».
«Один шанс из одного» изобилует цифрами, которые и спустя двадцать лет, думаю, мало чем, к сожалению, изменились. В тех наших беседах Андрей Михайлович говорил много и конкретно о том, что намечено сделать.
Но рухнул Советский Союз, рухнули, увы, и многие из этих планов. Но Сердюк не сдается, полон энтузиазма, воюет за перемены и инновации. Иногда он мне кажется Дон-Кихотом.
Но чаще — рыцарем без страха и упрека, подобным легендарному Пьеру дю Террайлю Баярду, удостоенному этого звания за многочисленные подвиги в битвах.
Сергей КИЧИГИН
Еженедельник 2000
http://2000.net.ua/2000/derzhava/persona/96276
